С душевным трепетом открываю книгу Валентины Ивановны Семёновой «Поселение и могильник Частухинский урей» (2005 год). Археология – потрясающая наука. Более 90% нашей истории достаётся из земли. Книга В.И. Семёновой – о результатах археологических раскопок на месте городка Тоньи. Она посвящена замечательному человеку, просветителю и неутомимому исследователю Югана Петру Семёновичу Бахлыкову. Ещё до начала работы археологов (раскопки проводились в 1990-м году) он предпринял исследование памятника, известного в местном фольклоре как городок Мункысь Урей (в народе Монкол, Мункул, Мукут) и связанного с историческими преданиями о Тонье-богатыре.

К сожалению, книга издана малым тиражом и в интернете её нет, поэтому постараюсь провести небольшой экскурс по ней.

Тонья не первым пришёл на это место. Задолго до него здесь, как показывают раскопки, уже жили люди: «ранние периоды поселения могут быть датированы приблизительно промежутком от середины I до начала II тысячелетия нашей эры. Об этом говорят мелкие фрагменты очень невыразительной керамики, найденные при раскопках». Да и мы с вами уже прочли фрагмент истории о Тонье из очерка А.А. Дунина-Горкавича «Тобольский Север» и знаем, что «…С реки Балыка Танга перешёл в бассейн реки Югана, где занимался промыслом зверя. Здесь он облюбовал себе вышеуказанную местность при урье Монколь, где и поселился, вместе со своей матерью и братом, на постоянное жительство».

Городок Мункысь урей. Рисунок-реконструкция М.Э. Косполовой из книги В.И. Семёновой «Поселение и могильник Частухинский урей».

Городок (который построил Тонья на этом месте, — прим. Автора) был очень хорошо замаскирован, — пишет в своём исследовании Валентина Ивановна. – Дома с низкими крышами были обложены дёрном и соединялись скрытыми переходами. Защитой служили довольно крутые склоны холма, которые в зимнее время поливали водой. Можно предположить наличие оборонительной стены в юго-восточном секторе городка. Городок был наиболее уязвим со стороны Большого Югана, по которому и передвигались зимой казаки, собирая ясак. Самые заметные следы осады, обстрела и позднейшего пожара как раз и отмечены с восточной и юго-западной сторон холма…    

 О том, что это реальный человек, который действительно существовал и действовал в этих местах, говорится не только в фольклоре. «В источниках начала XVII века, — пишет В.И. Семёнова, — известны два человека под этим именем. Первый – сын сургутского князя Бардака Кинема (Тонема), второй – легендарный юганский Тонья из Мункысь урья. Некоторые исследователи считают, что это один человек. Заключение построено на установленной идентичности имён Танга, Тонема (Кинема), Тонья. Известно, что наследники Бардака оказались в неблагоприятных условиях в связи с изменением политики русской администрации, которая предпочла прямой сбор ясака без посредничества нарождающейся местной феодальной знати (Бахрушин, 1955. С.151). В 1617 году (по другим сведениям в 1619-м) Тонья с братом Суетой отказались платить ясак и «заворовали» государеву казну. Этими событиями заканчивается самостоятельность Бардакова княжества. О дальнейшей судьбе братьев ничего не известно. Конечно, можно предположить, — продолжает Валентина Ивановна, — что Тонья с братом скрывались на территории их бывшего княжества на Балыке, потом на Югане. Его непримиримость и бунтарское поведение стали легендарными. 

А вот А.А. Дунин-Горкавич, записавший легенду о Тонье со слов юганских информантов в 1904 году, не нашел оснований для идентификации сына Бардака Тонемы с Тоньей из легенды, хотя сходятся время, место, действия, цели, а также наличие у того и другого брата. Юганские сказания очень конкретны и рисуют много подробностей, которые характеризуют живого реального человека – сильного, храброго, безрассудного, неудержимого, не считающегося с окружающими.  

«Тонья-богатырь». Рисунок Г.С. Райшева, 1996 год. Из книги В.И. Семёновой «Поселение и могильник Частухинский урей».

На Салыме удалось у переселенцев с Югана установить его фамилию – Мамраков. Скорее всего, Мамрак – имя его отца (не Бардак). По документам начала XVII века известен обдорский князец Молик (Моличко) Мамруков (фамилия образована от имени отца – Мамрук) (Бахрушин, 1955. С. 133; Вершинин, 200. С. 29, 30).  

Фамилия Мамраков (Мумраков) встречается в списках хантыйских фамилий XVII века среди жителей Юганской Подгородной и Балытской волостей. По юганской версии, семья Мамраковых, к которой принадлежал Тонья, переселилась на Юган с Балыка. 

Много лет назад я познакомилась с женщиной, фамилия которой – Мумракова. Она ханты, живёт в Нефтеюганске. Мы дружим много лет. Занимаясь исследованием о средневековом юганском богатыре, я неожиданно узнала, что моя близкая знакомая, Галина Алексеевна Мумракова, возможно, является прямым потомком Тоньи: 

— Мой отец, Алексей Маркович, 1929 года рождения, рассказывал мне, как в 1936 году деда, Марка Андреевича, и ещё четырёх человек, они все шаманы были, их всех забрали и увезли куда-то в неизвестном направлении. Куда забрали – до сих пор никто не знает. Помню, мы жили в юртах Тангиных, и когда мне было 6 лет, мы переехали уже в Чеускино.    

В музее Природы и Человека в Ханты-Мансийске среди экспонатов есть шаманский бубен, это бубен моего деда. Это единственный случай, когда сохранился бубен с тех времён.

Изображения предметов предоставлены БУ ХМАО-Югры «Музей Природы и Человека» (г. Ханты-Мансийск). 

Сама история бубна неизвестна, кроме того, что в основной книге музейного фонда он значится как «сданный шаманом Мамруковым в 1936 году». В учётной книге есть запись:  «26 августа 1936 г от шамана Мумракова М.А.» (в записях фигурируют обе фамилии). Это запись сделана сотрудниками музея в 1959 году. Вероятнее всего, была переписана из учетных карточек, которые велись со дня основания музея. Бубен был уже поврежден при сдаче в музей, о чем тоже есть запись.

В отце от деда такая внутренняя интеллигентность сохранилась, я, благодаря ему, в 4 года уже читала.  Когда в прежние времена кто-то начинал заговаривать об истории семьи, отец всегда говорил: не надо об этом… 

У отца дядька ещё был, он и другие родственники ушли на фронт, когда война началась, — никто, практически, не вернулся. Род растворился, теперь я одна…  

«Боги смотрят, наблюдают за людьми». Рисунок Г.С. Райшева, 1996 год.

Основным занятием жителей городка была война. Система защиты городка стала понятна археологам благодаря историческим преданиям, из которых известно, что Тонья подготовился к войне. Ханты были вооружены луками со стрелами. Вооружение русских поражало воображение хантов, ружей тогда они ещё не видели. 

… Следы обстрела подтверждаются десятью пулями (5 пуль сильно деформированы), двумя ядрами, обнаруженными в культурном слое памятника. Найденный ружейный кремень также свидетельствует о присутствии на городке «человека с ружьём», которым мог быть в то время только русский казак. Об интенсивности обстрела можно судить по тому, что за день боя пищали начала XVII делали не более 12-ти выстрелов (Богоявленский, 1938. С. 272). Отряд казаков насчитывал больше 5-6 человек. Примерно столько же людей было и у Тоньи (хотя в сказаниях количество врагов невероятно преувеличено – сто казаков и более)… 

Ружьё заряжали 2-3 минуты, за это время лучник мог сделать 8-10 метких выстрелов…        

*** 

По легенде, Тонью предали пимские ханты, и душа его покидает тело где-то в районе Пимских юрт.  

Но один из наших с Галиной Алексеевной общих знакомых, когда зашёл разговор о легенде, молвил обиженно: 

— Говорят все, якобы пимские послужили причиной его гибели. Ты знай: пимские этого не делали, это навет, поклёп… 

Вот и ещё одна из неразгаданных загадок. Но если Тонья был живой человек, то где же похоронено тело? Среди юганских старожилов было распространено убеждение, что в городке, расположенном на холме, и находится могила их легендарного земляка, оказавшего сопротивление татарам и русским казакам в конце XVI – начале XVII века. Именно к этому времени относится большинство археологических памятников, обнаруженных во время раскопок Частухинского урья, в народе – Мункысь урья, городка Тоньи. 

«Время рождает и разрушает». Рисунок Г. С. Райшева, 1996 год.

После прекращения функционирования городка (а есть устойчивое мнение, что он был сожжён) на его месте были совершены три коллективных захоронения. В одном из них находились 8-9 человек. Мужчинам было по 30-40 лет. Две женщины лежали в ногах у мужчин. Тот, что в центре, был выделен серебряным блюдом-чашей на груди. Ноги ребёнка 7-9 лет  были усыпаны монетами.  

Среди находок археологов – наконечники стрел, ножи, 4 топора, три пули, ядра… Детали оленьей упряжки, множество женских украшений и бытовых предметов того времени. Из погребений поднято более восьмисот монет времени правления Ивана IV. Раскопки, в которых принимала участие Валентина Ивановна Семёнова, проводились в 1990 году. 658 монет было найдено ранее, Петром Семёновичем Бахлыковым. 628 из них хранятся в Угутском музее. Из всех монет – 724 копейки и 111 денег (в том числе 1 денга Ивана III). А ещё там хранится та самая серебряная чаша-блюдо, найденная в одной из «княжеских могил». Коллективные погребения были совершены спустя короткое время после того, как люди покинули городище. Находки археологов позволяют выделить некоторые из них как «княжеские», то есть, обладающие высоким статусом. Чаша была обнаружена на центральном костяке, монеты россыпью «покрывали в основном мужские костяки и особенно центральный костяк с чашей».

Фотографии предоставлены Угутским краеведческим музеем им. П.С. Бахлыкова.

Городище и могильник Частухинский урей, — пишет в своём заключении В. И. Семёнова, — удивительный археологический памятник, в котором отразилась переломная эпоха в истории таёжного населения Западной Сибири, связанная с его вхождением в состав Российского государства в конце XVI века. Это было сложное и противоречивое время, когда переплелись государственные, родоплеменные и частные интересы. Экстремальная обстановка сделала этот памятник ценным документом. Известно, что чем хуже для современника, тем лучше для историка и, следовательно, для археолога. Сжатое примерно в два десятилетия время (около 1596 – 1616 гг.) включило в себя многие события, отразившиеся в разнообразии артефактов… 

…Археологические свидетельства штурма городка и его описание в предании поразительно совпадают, что требует от археологов большего доверия к фольклорным источникам.  

Неординарность памятнику придаёт его связь с историческим преданием о Тонье-богатыре, широко распространённом среди юганских, пимских, балыкских и салымских хантов. Может быть, данные, добытые археологами, — резюмирует Валентина Ивановна, — окажут помощь в решении исторической проблематики (установление личности Тоньи, уточнение дат и пр.). Небезынтересно проследить дальнейшее развитие взглядов на фигуру этого героя в хантыйской среде. Будет ли его роль оценена положительно в контексте современных культурных тенденций, разовьётся ли его культ или предание сохранится в варианте, зафиксированном А.А. Дуниным-Горкавичем в начале XX века…

«Народ канонизирует героя». Рисунок Г.С. Райшева, 1996 год.

От автора: 

Надеюсь, своей экспедицией по Югану съёмочная группа научно-популярного фильма «ТОНЬЯ. В поисках легенды» (2014-2020 гг.) тоже внесёт свою лепту в поиски ответов на эти вопросы.