Как мы сняли «Договор»

Работая на телевидении в качестве репортера новостей, я неоднократно наблюдала процедуру подписания экономических соглашений между нефтяниками и коренными жителями. В Югре принято считать этот договорной процесс положительным моментом в развитии взаимоотношений коренных жителей и недропользователей: одни, согласно этим документам, получают возможность вести нефтеразработки, сохранив при этом своё “лицо” (раньше, 30 лет назад, добыча нефти велась вообще без предупреждения живущих на этой земле людей: надо бурить на этом участке — привезли технику, начали бурить), другие взамен за аренду их родовых угодий получают хоть какие-то компенсации: снегоходы “Буран”, деньги, бензопилы, электростанции, бензин…

Экономические соглашения подписывались к тому времени уже 10 лет, но с каждым годом ханты подписывали их все неохотнее. Они понимали, что временные блага, получаемые от нефтяников, не идут ни в какое сравнение с тем, что люди теряют при этом: земли, пригодной для ведения традиционного образа жизни: рыбалки, охоты, выпаса оленей, остаётся всё меньше и меньше. К тому же, постоянно общаясь с теми, на чьей земле ведутся нефтяные работы, мне неоднократно приходилось слышать, что нефтяники не выполняют или выполняют некачественно свои обязательства по отношению и к людям, и к земле. А вот говорить об этом вслух у нас в Югре было непринято.

Среди коренного населения стали появляться такие, которые пытались бороться за землю, не подписывая экономических соглашений: ведь если документ не подписан, значит, нефтяники не имеют права работать, срывается государственный план по добыче нефти, нефтяники вынуждены идти на какие-то компромиссы, дополнительные переговоры. Таких сложных участков, где замедляется процесс добычи нефти неподписанием договоров, в Сургутском районе на то время было три.

Герой фильма «Договор» Борис Комтин и представители его рода — из таких. Когда пришло время подписать начало нефтяных разработок на последнем участке своей свободной земли (остальные уже заняты освоением), у Комтина восемь месяцев рука не поднималась поставить подпись. Нефтяники продолжали настаивать.

Узнав о том, что в Нижний Сортым вертолётом привезут хозяев “мятежного” участка для очередной беседы с представителями власти и Сургутнефтегаза, и что, возможно, документы всё же будут подписаны, я выехала в посёлок, чтобы присутствовать при этом совещании.

***

Переговоры длились более восьми часов (в большинстве случаев эта процедура стандартна, главы родов просто подписывают бумаги и получают нефтяные подачки, так называют их таёжники. К сожалению, без этих “подарков цивилизации” коренному населению, действительно, всё труднее прожить в лесу. Вначале нас с оператором Лёшей Шахмаевым не допускали в кабинет совещаний, но, поскольку-постольку моя репутация перед властями в те времена ещё была безупречна, через некоторое время в зал зашли сначала оператор, а потом и я. На камеру было зафиксировано максимальное количество материала, затем отобраны нужные куски переговорного процесса. Так был снят основной эпизод фильма.

Первый же и заключительные эпизоды характеризуют жизнь хантыйской семьи до и после подписания договора, причем относится это в равной степени к любой семье, на чьей земле ведутся нефтяные работы. Подавляющее большинство из них по прошествии какого-то времени вынуждены покинуть свою ставшую непригодной землю.

Ханты выброшены в рынок, где все места уже давно заняты. Им предстоит вступить в новые экономические отношения, к которым они вряд ли приспособятся. Что их ждёт — этот вопрос я оставила открытым, но из фильма совершенно очевидно, что ждёт эту землю, если мы по-прежнему будем относиться к ней и живущим на ней людям необдуманно: нефть рано или поздно закончится, люди, которые выгнали других людей, сами должны будут уйти, оставив здесь лишь брошенные нефтяные объекты.

Своё отношение к проблеме мы не выразили, практически, ничем, мы просто зафиксировали то, что происходит на этой земле буднично, каждый день, каждый год. Но получился призыв задуматься: только ли благо несут в себе подобные взаимоотношения?

Сделать фильм таким откровенным было моим авторским желанием, но он был создан на территории, которая живет в основном за счет нефтедобычи. И в этом была моя проблема.