ТОНЬЯ. В ПОИСКАХ ЛЕГЕНДЫ
Как снимался этот фильм.
Идея снять фильм о средневековом хантыйском богатыре, защищавшем честь и достоинство своих сородичей от посягательств пришлых людей, появилась ещё в 2007м году. Я пришла в гости к Татьяне Исаевой, тогда научному сотруднику Сургутского краеведческого музея, и увидела статью, написанную по повести учителя Угутской национальной школы Александра Васильевича Силина «Монти Тонья» (Сказание о Тонье). Сельский учитель записал её в 1954м году со слов Семёна Фёдоровича Покачева в юртах близ посёлка Угут.
Я немедленно разыскала в интернете эту повесть. Она была написана так увлекательно и кинематографично, что я прочла её пару раз кряду. Образы, сцены, эпизоды так и вырастали в моей голове: вот Тонья с горсткой своих сородичей защищается на обледеневшей сопке от наседающих врагов, вот он бежит из плена, неслышно проскользнув прямо под носом у охраны… Я отложила Монти в свои запасники с мыслью, что когда-нибудь обязательно попробую снять фильм о Тонье. Тогда, в 2007м, я была увлечена другими героями, которые немало усилий приложили к освоению Сибири: студия работала над масштабным проектом «Исторические хроники Югры».
Тонья напомнил о себе через год, когда Сургутский краеведческий музей выпустил книгу по Силинской повести — «Монти Танья». Позже я ещё несколько раз возвращалась к идее создания фильма, перечитывая сказание о юганском богатыре. О реальном же начале кинопроизводства разговор зашёл лишь осенью 2012го года, когда Сургутский район стал готовиться к своему 90летнему юбилею.
Два года ушло на переговоры о финансировании проекта, и вот, ранним утром 16 августа 2014го, съёмочная группа в составе четырёх человек на две недели выехала в Угут, чтобы отыскать следы Тоньи.
Надо сказать, что к тому времени, когда мы прибыли на Юган, Ханты-Мансийский национальный театр уже вовсю репетировал спектакль «Легенда о молодом Орле» по повести Силина, то тут, то там появлялись статьи о Тонье, тюменский археолог Валентина Ивановна Семёнова на основе произведённых в девяностых годах раскопок на городище Частухинский Урий выпустила книгу по результатам своих исследований (в книге она связывает Частухинский Урий с известным по легендам городком Мункысь Урей – крепостью Тоньи), да и Угутский краеведческий музей вот-вот должен был приступить к строительству на своей территории так называемого городка Тоньи… Юганский богатырь возвращался на родную землю, и даже становился популярным. Итак, мы ехали на родину Тоньи.
Буквально с первых дней знакомства со своим легендарным героем я мечтала о том, чтобы консультантом в работе над фильмом стала доктор филологических наук Ольга Балалаева. Я рассчитывала на её опыт и знания, полученные в результате многолетних исследований в общине «Яун-Ях», члены которой впоследствии и станут нашими главными информантами и проводниками. Ольга Эдуардовна помогла организовать работу в общине (в проекте участвовало около тридцати человек) и определить основные направляющие нашего киноисследования:
— Устная традиция, связанная с Тоньей, — это часть культурного наследия народа Югана, Яун-Ях… Но даже те тексты, которые до сих пор бытуют здесь, на Югане, говорят о том, какая это объёмная, древняя и многослойная традиция. Тонья – полубог, он – сын Бога, рождённый от земной женщины. Он растёт не по дням, а по часам, ему под силу то, что не под силу его сверстникам: например, он участвует в состязаниях с богатырём Нёмылем, которого он призывает на помощь (мы знаем о таких богатырских состязаниях из других героических сказаний). У Тоньи есть дар предвидения… Видите, как проступает древний мифологический узор?
Одновременно юганские ландшафты маркированы эпизодами из этого сказания. И это поддерживает местная топонимика. Некоторые историки, например, высказывают положение, что прообразом Тоньи были сыновья князя Бардака. Бардак княжил в этих местах на рубеже 16го-17го веков, он был влиятельный, могущественный. Ему в наследство досталась эпоха перемен: утрачивали силу и влияние Пегая орда и Сибирское ханство, набирало силу присутствие московского царства. Сыновья князя Бардака носили оружие, были таёжными воинами, участвовали в схватках и междоусобицах с соседями, враждовали с казаками, воевали с татарами (у нас есть свидетельства о том, что на Югане стояли татарские улусы), уносили добычу, запирались в своих крепостях на реке, защищали эти крепости, да так и вошли в легенду. Мы видим, как сквозь историческое предание просвечивает, прорастает мифологическое.
В древних бесписьменных культурах, к которым относилась культура таёжных цивилизаций обских угров, важные исторические события не записывались. Они запоминались. Они оставались в памяти носителей культуры. И носители культуры постоянно делали выбор: те события, которые казались им незначительными, отбраковывались и забывались. История силуэтом отражалась в предании, так же как и деревья отражаются в воде. Предание переходило от дедов к внукам, из уст в уста. Границы предания совпадали с границами культуры. Итак – событие накладывается на предание, предание накладывается на пейзаж – образуется культурный ландшафт…
Эту едва уловимую нить культурного ландшафта междуречья Большого и Малого Югана и предстояло зафиксировать нашей съёмочной группе. Мы записали несколько версий легенды, проехали по местам, которые по сегодняшний день хранит местная топонимика. Нашим проводником был Егор Кинямин, юганский таёжный охотник, директор медиацентра общины «Яун-Ях», хранитель предания о Тонье, знаток местной истории и земли. Поиск вели по координатам навигатора и рассказам стариков, которые уже ушли из жизни. Даже Егор, который много раз слышал об этих местах, искренне удивлялся, когда мы находили что-то впервые. Так, например, были обнаружены озеро матери Тоньи, Пителли, и место, где родился легендарный богатырь – юрты Луксы пувел (Люксипуль).
— Все слышали про эти юрты, но почти никто их не видел (из рассказа Егора).
В целом же нам удалось найти или подтвердить около десятка мест, так или иначе связанных с пребыванием Тоньи: крепости, урьи, могильники, даже целый городок, его нам показал другой информант – Андрей Николаевич Ачимов:
— Вот здесь когда мор был, людей хоронить не успевали, так боковые столбы у землянки подрубали и крыша обрушивалась на людей. Так и хоронили… (из рассказа Андрея Ачимова).
Мы шли гуськом по едва заметной таёжной тропе, Андрей Николаевич — впереди, беспрестанно показывая налево и направо: вот здесь дома стояли, и здесь, и вон там, мы сейчас по середине улицы идём… Это была большая проблема: суметь показать то, что почти не видно и глазу, а уж камере и подавно. К тому же, чтобы разыскать те или иные объекты нашего топонимического поиска, нам вместе с местными жителями приходилось долго ходить. И — одно дело просто дойти до места, другое – дойти с оборудованием и снять. Желательно хорошо. Ведь мы не просто искали легенду – мы снимали фильм. А тому, что мы искали – более четырёхсот лет. Трудно было ещё и потому, что мы снимали фильм на родном языке хранителей предания. Наши же проводники и информанты, несмотря на то, что у таёжников летом всегда много дел, с готовностью уделяли нам и своё внимание, и своё время.
За двадцать лет тесного общения с Ольгой Балалаевой и Эндрю Вигетом я достаточно хорошо знала о том, как обстоят дела в общине «Яун-Ях». Знала, что не сумели отстоять в конце девяностых право зарезервировать земли, на которых живёт и охотится община, и тем самым спасти их от нефтяного освоения, и теперь община буквально задыхается в нефтяном котле; знала, что тайга на территории Яун-Ях нещадно вырубается без согласования с теми, кого эта тайга кормила веками… Поэтому, мотаясь с коренными юганцами по почти непроходимым лесам и болотам, я постоянно отгоняла от себя назойливую мысль: ну какое же дело этим людям до сказок стариков! Исчерпывающий ответ я получила от той же Ольги Балалаевой:
— Тонья, сформированный мифологическим преданием, превратился в символ, символ дела предков. Веры предков и защиты исконной земли предков. И, я думаю, в этом ключ к пониманию того, что это предание до сих пор бытует в этих краях, не обмелело.
Вот так у меня появился ключ. Ключ ко всему фильму. Фильм теперь рассказывал не только о Тонье, но и о тех людях, которые, несмотря ни на что, помнят и стараются сохранить своё культурное наследие. Ведь не каждое предание способно пройти сквозь века и дожить до наших дней.
— Тонья… он должен был стать хантыйским вождём. Вождём, царём… Руководителем. Так Торум поначалу решил, Бог. Однажды Тонья воевал на какой-то старице, так я слышала, головы своих врагов он поотрубал и через водоём их на колышки все посадил, вроде как для устрашения. Сколько там, триста, что ли… И у него не хватило до берега ещё 3 головы. 3 колышка остались пустыми. Тогда он отрубил собачьи головы. Так как он невинную кровь пролил, этих невинных собачек, из-за этого его Бог наказал, так говорят.
И из-за этого не стало у хантов вождя, или царя. Поэтому ханты сейчас поклоняются другому. Тонье так и сказано было: за то, что ты так поступил, невинную кровь пролил, я … сделаю так, чтобы ты в подчинении был у русского (я не знаю точно, про русских сказано, или про кого, но мне рассказывали, что, мол, у русских будете, ханты, в подчинении). А я хотел, чтобы вы были отдельным народом. Чтоб со своим царём были, предводителем. И вот за это его наказал.
А в сегодняшнем дне, я думаю, вождь и руководитель, конечно, нужен. Потому что мы какие-то… Ходим на поклон к кому-то там, не знаю, в администрации всякие… Мы благодарны, конечно, всем: и районной администрации, и окружной, помогают нам… Сегодня пока живём хорошо. Администрации и община помогают в том плане, что, ну, материально на сегодняшний день. Ну, что у нас нет запретов каких-то. Нам не запрещают жить в лесу. Пока что. Но я не хочу, чтобы было такое время, чтоб нас из леса-то прогнали. Конечно же, наши дети если оставят традиционный образ жизни, они забудут и про Тонью, он им не нужен будет. А покуда они живут в лесу, пока они растут, — мы будем передавать им эти истории, былины и рассказы, чтобы они стремились как-то к чему-то светлому. Потому что если покарал там Всевышний этого Тонью, то… мы будем уж слушаться, как-то меньше грешить, чтобы и нас не покарал. Не будем совершать ошибок. Если нам назначено жить в лесу и не губить природу, не вредить ей – то будем стараться это поддерживать…
Из интервью с Еленой Сурломкиной
Будет ли кому-то ещё интересен такой фильм? Пока не знаю. Но там, в лесу, я поняла это во время съёмок, — всё было по-настоящему. Эти люди поверили нам, доверили сокровенное. И я постараюсь не обмануть ожиданий общины.
Междуречье Большого и Малого Юганов, Сургутский район
Август, 2014 год