К 60-летнему юбилею писателя

Об образовании

— Проекту «Стойбищная школа Юрия Вэллы» одиннадцатый год. Каковы результаты? Почему, несмотря на очевидную необходимость стойбищного образования, она по- прежнему единственная в округе? Сами как считаете, нужна или не нужна стойбищная школа сегодня? Не изменился ли Ваш взгляд на стойбищное образование?

— Действительно, до сих пор ни Департамент образования округа, ни Нижневартовский районный комитет даже совещания не провёл на тему «плюсы и минусы стойбищного образования». И вообще: плюс это или минус. Что хорошего, что плохого. Надо поддержать эту идею или не надо.  

Почему такое отношение? Иногда мне кажется, одна из причин – чиновникам жалко деньги. Это логично. Действительно, роскошь поддерживать маленькие стойбищные школы, финансировать их, потому что затраты на одного ученика в такой маленькой школе будут намного больше, нежели в одной большой школе. Это очевидно. Но если говорить о выходе, об интеллекте ученика, то я боюсь, что в большой школе много талантливых ребят проходят мимо преподавательского коллектива, ребёнок растворяется в общей массе и не получает того должного воспитания, образования, которое должен бы был получить для того, чтобы стать настоящим человеком. В данном случае – в стойбищной школе – это индивидуальная работа. Учитель вынужден подстраиваться под ученика, и если он способен, талантлив —  мимо внимания учителя он никогда не пройдёт. К тому же главное условие такой школы: ученики здесь, в лесу, получают как бы двойное образование – светское и лесное.

Как я понимаю, что такое оленеводство – это нечто наподобие твёрдого тыла, сберкнижки. Ведь наши ученики являются жителями стойбища, и все, что касается стойбищной жизни, они знают и могут: обеспечить себя теплом, водой, дровами, следить за оленями, дела рыбацкие, охотничьи, – это все мимо них не проходит.

А когда молодой человек узнает, что такое олень (не назидательно, не за одну неделю преподали ему это, а он постепенно познавал это в процессе всей своей жизни, от рождения), он может сейчас, закончив школу, со своей частью оленей отделиться, создать семью и жить самостоятельно. И в случае, если из него не получится специалиста по компьютерам, автомобилям, не станет он депутатом, чиновником, то в любое время он может заняться оленеводством, рыбалкой, охотой, если, конечно, наша окружающая среда ему это позволит, к этому он готов и готовится каждый день.

— Наш округ сейчас активно готовится к тому, чтобы молодёжь выходила из леса, становилась современной и так далее…

 — Все выйти из леса мы никогда не сможем, всё равно кто-то останется. Стойбищные жители будут всегда. Мало того, — посмотри на Европу. У них часть населения живёт не в городах, есть ещё фермерские хутора, и хуторская жизнь это та же самая цивилизация. Там есть свои правила жизни, взаимоотношения с окружающей средой: вокруг тебя лес, такие же хутора стоят, и если ты себя неправильно ведёшь, будут страдать твои соседи.

Нет, все мы никогда в города и деревни не переедем. Конец двадцатого столетия наше население уже отсортировал. Сегодня на стойбищах живут уже отсортированные от общества жизнью, условиями люди. То есть, он не получил должного образования, ему не нашлось места в городе, в деревне, должного, с зарплатой, и у них остался один выход – приспособиться жить на стойбище. Вот этот принцип сегодня ещё продолжается. Мы, чиновники и культурные люди, никак не можем повернуться лицом и сказать, что это тоже цивилизация, и она будет продолжаться, но на должном уровне. Сегодня у нас в округе в дорожном Департаменте нет программы дорог на стойбище. У нас люди болеют, и за свои возможности, своими силами выбираются в ближайший медпункт: кто на снегоходе, кто на оленьей упряжке, кто на УАЗике, если рядом есть месторождение. А часто получается: часть дороги человек проезжает на снегоходе, а часть — на автобусе, идущем с месторождения. В этом плане правительство никакой помощи не оказывает.

Да, можно было бы сейчас поставить крест на стойбищной школе, и я бы подписался, можно было бы оставить это явление как исключительный случай. Но вот в Финляндии у оленеводов саами есть опыт: там, практически, на каждое стойбище муниципалитетом поддерживаются дороги – грунтовые дробильные. Расстояния там, конечно, не такие, как у нас: до самого дальнего стойбища – 70 километров. Каждое утро из муниципалитета выходит автобус, собирает учеников, и к 9-10 часам утра дети привезены в школу.

Школа имеет функции интерната. Это образовательное учреждение, где есть жилые комнаты с кроватями, тумбочками, туалетами, со всем необходимым, чтобы можно было день, два, три пожить, переночевать в случае стихийных бедствий, буранов, например. И вечером автобусы снова развозят детей: по одному маршруту один, по другому – другой, по третьему – третий. А ведь в бюджете Финляндии нет таких средств, как в нашем бюджете, который подкармливается нефтяными и газовыми деньгами.

Я видел эту финскую школу, она на дровяном отоплении. Это как будто вчерашний день, но, тем не менее, дети там не оторваны от жизни, живут с родителями, выходные полностью проводят с семьёй, с оленями. И от учебного процесса они тоже не оторваны. Вот если бы мы могли этот опыт перенять? Например, у нас из Варьёгана ходил бы автобус (я прикидываю – самое дальнее наше стойбище – 90 – 110 – 140 км от Варьёгана, а остальные-то ближе 60 км). Есть дороги на месторождения. От них можно сделать ответвления на стойбища. Часть дороги – 20-30 км —  поддерживал бы муниципалитет, а остальные дороги так или иначе нефтяниками поддерживаются. Кроме того, наша власть могла бы договориться с нефтяниками, чтобы они эту работу делали в счёт компенсаций —  поддержание и обустройство дорог. А автобус-вездеход на базе КАМАЗа, например, мог бы курсировать и возить детей. Тогда необходимость в стойбищных школах, конечно бы, отпала.

Вот сейчас проводят эксперимент в Варьёганской школе: если раньше в учебном процессе три раза были каникулы, то сейчас 2-3 недели дети занимаются, неделя каникулы, потом опять 2-3 недели занимаются, и опять каникулы. И многие дети уезжают, у них есть возможность почаще бывать на стойбище. И тем не менее, я считаю, что там, где есть желание самих родителей, есть возможность создать условия для учителей, — там можно и нужно создавать такие школы. В первую очередь, это общины. Например,  община Сопочиных на Тром-Агане вполне могла бы позволить себе такую школу, там несколько семей проживает. Если бы у нас в округе таких стойбищных школ 4-5 было бы, я думаю, это был бы большой плюс.

<<     >>