Во время проходившей в конце мая в Ханты-Мансийске Конференции финно-угорских писателей у меня состоялась встреча со студентами Югорского государственного университета. Я показала им «Тонью». Постольку-поскольку вся Конференция была посвящена сохранению культуры и родных языков коренных народов, то и здесь речь зашла именно об этом. Почему можно и нужно снимать фильмы о коренных жителях на их родных языках? Как в доступной форме рассказать о мифологии территории и показать её?

После встречи мы продолжили эту тему со студенткой факультета журналистики ЮГУ Юлией Степановой, результатом стало интервью, опубликованное на интернет-платформе dzen.ru.

Фото Марии Картоевой

Юлия Степанова

В Югорском государственном университете состоялась творческая встреча с выдающимся режиссёром, членом Союза журналистов, Гильдии неигрового кино и телевидения Ольгой Геннадьевной Корниенко. Узнали в интервью, как Ольга пришла в журналистику и режиссуру, с какими проблемами сталкивается в процессе съёмок и что для неё значит «кино».

— Как Вы пришли в журналистику и режиссуру?

— До журналистики дорога была не очень длинной: сначала университет, потом газета, потом телевидение… Мне повезло: в своё время повстречался человек, дружба и общение с которым определили мою творческую судьбу, — это Юрий Вэлла. Югорский поэт, общественный деятель, оленевод… У него много статусов, но главное — это был Человек с большой буквы, гражданин своей родины, герой моего времени. Вокруг него всегда что-то происходило, каким-то непостижимым образом менялись люди, время, сама жизнь. И передачи, которые я вела в то время в рамках программы «Истоки» телекомпании СТВ (г. Сургут), стали потихоньку перерастать в фильмы. Фильмы хотелось снимать самой, потому что уже было, что сказать людям. Это самое главное — когда у тебя есть, что сказать читателю, зрителю. Тогда всё остальное становится просто средствами производства. Так в моей жизни появилась режиссура.

— Как назывался Ваш первый фильм и про что он был?

— Летом 1996 года Вэлла пригласил меня в экспедицию по реке Аган, это в Нижневартовском районе. Вместе с коренными жителями нам предстояло на обласах (традиционные лодки-долблёнки) пройти по реке старым почтовым маршрутом. Мы фиксировали на старой лоцманской карте все изменения, которые произошли здесь во время нефтяного освоения. Я своими глазами увидела заброшенные стойбища, развороченные могилы старых хантыйских кладбищ, прочувствовала всю ту боль, которую испытывали все эти годы старожилы. Так появился фильм «Путём Хозяйки Агана».

Молись!

Быть может, Хозяйка Агана

Восстановит не только свои замазученные воды,

Но и берега, и народы,

Жившие на её берегах…

И это тоже Юрий Вэлла.

С тех пор я часто стала обращаться к проблемам коренного населения. Это были годы перестройки и гласности. К нам ехали журналисты со всей страны. А Вэлла к тому времени был уже на постоянной связи. Консультировал, комментировал, приглашал к себе, вовлекал в свои какие-то совершенно непривычные нормальному городскому человеку проекты… Так меня и затащило в тайгу.

— Кто Вас финансирует?

— Сургутская студия неигрового кино была зарегистрирована 27 февраля 2003 года. В то время в округе уже работало более сорока телекомпаний и естественно, у многих возникали вопросы и непонимание: зачем нужна ещё какая-то специальная студия? С этим непониманием сталкиваемся и сегодня, хотя за двадцать лет своего существования студия уже не единожды доказывала свою актуальность и состоятельность. Изначально мы стали работать в трёх направлениях: исторические фильмы, этнодокументальные и образовательные. Перестройкой был объявлен курс на самоокупаемость, а мы создавали абсолютно некоммерческий продукт. Вместе со страной мы пережили все дефолты и инфляции и продолжали снимать, потому что видели колоссальную отдачу от своей работы. Проекты студии, такие, как, например, телесериал «Исторические Хроники Югры», — хорошо знакомы жителям округа. По нашим фильмам сегодня ведут уроки в школах, их периодически показывают на телеэкранах в разных регионах страны, они достойно представляют Югру за рубежом.

Сегодня мы продолжаем снимать. Хотя и меньше, чем хотелось бы и могли бы. Есть гранты, есть поддержка людей, которые понимают, насколько это важно — делать качественное просветительское кино.

— Есть ли какие-то проблемы, которые возникают при работе над проектами? Если да, то какие? Как Вы с ними справляетесь?

— До недавнего времени, пожалуй, главной проблемой были как раз поиски финансирования (повторюсь: просветительское кино никак нельзя назвать коммерческим проектом). С другой стороны, хороший, качественный  продукт стоит дорого. Если мы хотим, чтобы фильм или сериал не был однодневкой, а жил долго — в него нужно хорошо вложиться, и не только мозгами. Например, на тех же «Хрониках» выросло уже не одно поколение, а ведь у них и сегодня аналогов в округе нет. Дальше проще: ты просто собираешь команду, ставишь задачи и поступенно двигаешься к цели, включив на всю катушку свою интуицию.

Сегодня, с появлением интернета и возрастающим потоком информации становится всё труднее пробиться к человеческой душе, вызвать эмпатию. Поэтому в последние годы всё чаще приходится сталкиваться ещё с одной проблемой: а есть ли у тебя то, что ты хочешь сказать человечеству?  Тронет ли его твоя история? Какие струны ты хочешь разбудить в зрителе? И главное — а надо ли? Ему? Тебе? Кажется, что сегодня все уже знают обо всём. Но большинство хватает эти знания с поверхности, нужна ли кому-то глубина? Вот то, с чем приходится бороться ежедневно. А снимать кино ради денег или ради удовлетворения собственных амбиций, увеличивая тот контент, который сегодня мы видим на экранах… Ну, мы же с Вами сейчас не об этом говорим?

— Расскажите, как проходили съёмки фильма «Тонья. В поисках легенды»? Что было самым нестандартным в процессе создания фильма?

— Первое и самое трудное — опять же — для кого и ради чего мы это делаем? Второе — какими средствами и методами передать историю, которая произошла 400 лет назад, чтобы это стало не занудным научпопом, а было интересно любому зрителю, даже не встречавшемуся никогда с культурой наших северных народов? Я нахожусь внутри этой культуры уже не один десяток лет. Но то, что понятно мне, другому надо как-то объяснить. Третье: предстояло пойти наперекор общепринятым историческим данным. Нам много лет рассказывали одну версию освоения Сибири, а коренные жители, оказывается, сохранили её крайне любопытные нюансы. В общем, рисковала везде, во всём. Отчаянно прислушивалась к интуиции. И к людям, конечно. К героям, к консультантам, художнику (иллюстрировал фильм Геннадий Степанович Райшев), оператору (Саша Медяникова из Санкт-Петербурга только что закончила институт кино и телевидения, а её первый фильм уже был представлен на Канском кинофестивале в программе русского кино)… Это коллективная работа. А ещё — надо было прочесть огромное количество информации. В результате получилось то, что получилось. То, что сегодня с одинаковым интересом смотрят в Петербурге и в Венгрии, Финляндии и Венесуэле, и, конечно же, в Югре.

Кадр из фильма «ТОНЬЯ. В поисках легенды».

— Почему важно показывать подобные кинокартины молодежи?

— А я вот у Вас хочу спросить: Вы представитель молодёжи, Вы просмотрели этот фильм от начала до конца, а он не из лёгких для просмотра. Вам это было важно? Почему? Вас лично что-то тронуло в этом фильме? Что Вы унесёте с собой в жизнь из увиденного?

— После просмотра Вашего фильма остались только положительные эмоции. Он очень красивый, и это захватывает с первых секунд. Невероятный подход к реализации, восторг!!

Кино является мощным образовательным инструментом. Кроме того, просмотр таких кинокартин развивает эмпатию и понимание. Они показывают, что каждая культура уникальна и ценна, помогают пробудить уважение к народам России. Знакомство с традициями, обычаями и историей различных народов помогает молодому поколению увидеть на экране богатство своей страны. Возникает чувство гордости, ощущение значимости.

— Почему можно и нужно снимать фильмы о коренных жителях на их родных языках?

— В своём стремлении к совершенству мы «оцивилизовали» большинство населения планеты, да так успешно, что в 1994 году Организацией Объединённых Наций, чтобы спасти оставшееся коренное население, было объявлено десятилетие коренных народов мира. Затем, следом за ним, — ещё одно. А с 2022 года ООН объявила десятилетие языков коренных народов мира. Согласно данным, опубликованным в январе 2025 года, учёные из Австралийского национального университета (ANU) установили, что каждые две недели в мире исчезает один язык. По прогнозам, в течение следующих 80 лет число языков, которые уже перестали использоваться, может вырасти в пять раз, что может привести к полной потере более 20% всех языков мира к 2100 году.

Мир начинает осознавать потери и пытается спасти оставшееся наследие. А у нас в Югре, несмотря ни на что, есть люди, семьи, роды, которые сохранили и продолжают сохранять собственную идентичность. Я помню то время, когда все, буквально все оленеводы, в том числе молодёжь, пересели с оленей на снегоходы. Сегодня же не только модно, но и престижно уметь управлять оленьей упряжкой. Так же и с языками: человек, знающий родной язык и помнящий традиции, продолжающий жить в традиции — свободен, он по-другому себя ведёт и жизнь видит по-другому. Так почему не поделиться этим богатством с миром? Когда я сняла свой первый фильм на языке ханты — «Мастер и Евдокия» — и стала показывать его в самых разных, в том числе и европейских аудиториях — я почувствовала, что ценность фильма, истории, рассказанной в нём, возросла кратно. И здесь очень хочется привести слова одного индейца, адресованные другому, из сериала «Йеллоустоун: 1923»:

-Когда-нибудь мы будем нужны миру. Когда белые всю землю покроют бетоном, мир взбунтуется. Они уже не будут знать, как жить на земле. И кто-то должен будет их научить…

— Каких принципов Вы придерживаетесь при подготовке и во время съемок?

— Первый принцип: не навреди. Зашёл в тайгу — сам стань тайгой, растворись в ней. Люди тайги живут по своим законам, ты должен знать эти законы и эти правила. Второе: будь честным. Я знаю семьи, к которым приезжали съёмочные группы центральных каналов или кинокомпаний, а  ханты народ доверчивый — покажут им всё, расскажут — потом в телевизоре себя не узнают: «Чтобы я ещё хоть одного съёмщика пустил к себе на стойбище…» или «Хантам стыдно, что они снимались в этом фильме». Многие работают ради рейтингов, пренебрегая, зачастую очень жёстко, интересами самих коренных жителей. Это недопустимо.

— Поговорим о команде: как Вам удается создать рабочую атмосферу в коллективе?

— Команда, с которой мы работаем, знает, куда идёт (летом комары и мошка, зимой холод, абсолютный дискомфорт бытовой, многокилометровые марш-броски, непонятно какая еда и спать иногда приходится чуть ли не под ёлкой и т.д.), поэтому вопросов во время съёмок не возникает обычно. Это плюс небольшой студии: под разные проекты формируются разные съёмочные бригады, приглашаются специалисты, которые наиболее соответствуют тем или иным требованиям и задачам. Насильно я в тайгу никого не гоню. Приходилось работать с суперпрофессионалами, которые требовали высокой оплаты. И я плачу то, что они просят, потому что они дают то самое качество, которое необходимо для решения той или иной задачи. У таких обычно трудный характер, но характер можно и потерпеть. Есть и такие, кому надо защитить диплом, кто учится во ВГИКе или другом профильном институте. Эти ребята готовы идти в тайгу за бесплатно и очень стараются, потому что здесь их интересы. И таких ребят я тоже очень ценю: у них свежий взгляд, огромное желание творить, они ещё не заразились звёздной болезнью и не устали от жизни (и это тоже очень важно).

— Откуда Вы черпаете вдохновение на создание новых кинокартин?

— От зрителей. Каждый раз, когда заканчивается монтаж, когда доработаны последние нюансы, то есть, когда я понимаю, что история — закончена, и в ней читаются те мысли, тот посыл, что хотела заложить и донести — я слушаю себя. Внимательно слушаю. И если что-то внутри говорит мне: отпускай, пора, —  значит, действительно, пора отпустить. И вот фильм пошёл жить своей жизнью. И жизнь эта Вы не представляете, насколько удивительна и непредсказуема!

«Послушайте!

Ведь, если звёзды зажигают —

значит — это кому-нибудь нужно?

Значит, это необходимо,

чтобы каждый вечер над крышами

загоралась хоть одна звезда?!»

Владимир Маяковский, 1914-й год.

Каждый фильм — это как будто маленькая звёздочка. Ты её зажигаешь и веришь, что кому-то она обязательно дорогу осветит. А ведь это необходимо и самим коренным жителям: они не одни, о них говорят, о них узнают, им сопереживают, открывают их мир для себя. И ты к этому причастен. Это непередаваемое чувство, и оно всё время зовёт вперёд. И потом — самореализация. Если есть возможность сделать мир и жизнь людей лучше, есть, что сказать людям — надо говорить, в любой форме, будь то кино, книга или стихи. Хуже, когда тебе уже нечего сказать.

— Почему Вы продолжаете снимать фильмы, если на встрече сказали, что после каждого проекта говорите, что прекращаете?

— Каждый фильм, а тем более сериал, забирает огромное количество времени, энергии, требует огромной отдачи, если это конечно, настоящий, глубокий фильм с хорошим посылом, а не кинчик, как сейчас модно говорить. И

поэтому кажется, что каждый раз — это последний.

— Что бы Вы пожелали тем людям, которые хотят снимать кино, но не знают с чего начать?

— Учиться. Больно смотреть, как сегодня в силу доступности и вседозволенности обесценивается этот волшебный вид искусства. Настоящее кино создаётся по определённым правилам, у него есть своя структура, свои особенности, их необходимо знать, если ты хочешь, чтобы от этого фильма была какая-то духовная отдача. А есть видеоконтент — это просто поток видеоинформации, без особых требований и обязательств. Надо определиться — что ты хочешь: чтобы люди получили какие-то эмоции после просмотра, перевернули свою жизнь, пошли на баррикады или просто пошли на кухню картошку жарить и через пять минут забыли, что смотрели. Чтобы что-то получить от фильма — надо в него здорово вложиться (и это вовсе не деньги я имею в виду).

— Что для вас кино?

— Кино для меня — это жизнь. Когда я снимаю — я живу. Периоды ожидания и неопределённости мучительны. Время проходит, а самое дорогое, что есть у человека — это время. Нельзя жить впустую.

Фото Георгия Корчёнкина